Anonyme. Versailles, ch‚teaux de Versailles et de Trianon. MV5517.
Книга задумывалась как продолжение романа «Любовь Лафайета», к написанию которого меня побудил именно подвиг Адриенны, добровольно заключившей себя вместе с дочерьми в убийственную ольмюцскую тюрьму, чтобы находиться рядом с мужем, который из героя двух миров в одночасье стал (для властей, но не для жены, детей и друзей) изменником и преступником. Однако Великая Французская революция подвергла испытаниям не только эту пару. Смерть разлучила и маркиза де Фавра с его Каролиной, и Дантона с молодой женой, и короля с семьей, а Марию-Антуанетту — с графом фон Ферзеном, до последнего момента пытавшимся ее спасти. Женщины любили монархистов и республиканцев, оставались им верны, страдали ради них — или пытались использовать в своих целях, как Тереза Кабаррюс, подвигнувшая Тальена на свержение Робеспьера. Наконец, революция соединила Жозефину де Богарне и Наполеона Буонапарте — именно их художник решил изобразить на обложке, вероятно, вдохновившись страстными письмами молодого генерала.
Москва, издательство «Вече», 2021 г.
2 Комментарии
Новый роман Е. Глаголевой ждал с нетерпением. В памяти жива удивительно красивая любовь Жильбера и Адриенны, — как эталон отношений двух супругов, давших друг другу клятву верности, и свято исполняющих её, несмотря на невероятные испытания, выпавшие на их долю. Во второй книге читатель прочувствует все ужасы Великой французской революции, ибо никто, как Е. Глаголева, не сможет этого описать. Я был потрясен! Но вот чего уж я совсем не ожидал, заинтересованный судьбой Лафайета, так это подвига (иначе не скажешь!) его жены Адриенны. Да, история знает мужественные поступки любящих женщин. Но этот! Здесь все: непоколебимая вера в правое дело мужа, воспитание убежденности в этом и уважения к отцу в умах дочерей, настойчивые действия, приведшие в итоге к освобождению Лафайета. И вера, что только смерть разлучить их. Классно!!! Очень талантливо написан роман. Читайте, не пожалеете!
В книгу, как обычно, всё вместить невозможно. Еще один штрих к общей картине: «К воплям двух этих каннибалов — двух юношей по имени Клеман и Бургуэн, надевших на голову длинный колпак с надписью СМЕРТЬ, — присоединились крики Луи Лежандра, парижского мясника, со свитой бандитов, жаждавших, как и он, королевской крови. Где Вето? Я убью его! — сказал один, потрясая палкой с дротиком на конце. Жан Каноль-сын, бывший телохранитель короля, которому было всего 18 лет, отвел удар, повалил разбойника и заставил его кричать: Да здравствует король! Другой потребовал, чтобы монарх выпил за здоровье Нации и подал ему бутылку. Людовик поднес ее к губам…»
Это отрывок из «Особой истории событий, имевших место во Франции в июне, июле, августе и сентябре 1792 года», изданной в 1806 году Матоном де ла Варенном, который сам чудом не попал на гильотину. Достоверность его книги была поставлена под вопрос 100 лет спустя, в частности, историком Филиппом Саньяком. В самом деле, Луи Блан описывает ту же сцену куда более сдержанно: «Лишь один человек в момент вторжения как будто покушался на короля. У него была длинная палка со ржавым клинком на конце. Но его отстранили без труда.»
Однако в 1815 году тот самый Жан де Каноль, бывший солдат королевской гвардии, был жив и состоял лейтенантом роты полевых жандармов Людовика XVIII. Начальник военной полиции полковник де Сартиж велел ему написать свою автобиографию для передачи военному министру. Упомянув о вышеизложенном инциденте, Каноль представил в подтверждение своих слов свидетельство, составленное 13 февраля 1815 года в мэрии 3-го округа Парижа, с подписями 37 человек, в том числе кавалеров ордена Людовика Святого и Почетного легиона. Там подтверждалось, что «г. кавалер де Каноль, родившийся в Сарла, департамент Дордонь, 20 декабря 1774 года и проживающий в проезде Сен-Пэр, №9, — тот самый, кто, днем 20 июня 1792 года, в мундире национального гвардейца, спас жизнь королю Людовику XVI, отразив нацеленный на него удар; именно он, схватив за шиворот человека, хотевшего ударить Е.В., заставил его припасть к коленям монарха и кричать: Да здравствует король!»
На следующий день четыре человека, не покинувших своего короля («Газетт де Пари» за 1815 год почему-то называет их гренадерами): Огюст, Тапен, Каноль и Робер, — были представлены их величествам, когда те направлялись на мессу, и Людовик с Марией-Антуанеттой сказали им, что никогда не забудут их услуг.
Далее в свидетельстве говорится:
«Восьмого августа того же года, по просьбе, сделанной Е.В. г-ном Аклоком, одним из командиров парижской Национальной гвардии, который 20 июня был в карауле в замке и стал свидетелем того, как г. де Каноль-сын защищал своего государя, г. де Каноль-сын был представлен королю и получил из его рук крест Людовика Святого, который Е.В. соизволил вынуть из своей бутоньерки, подписав тогда же временное свидетельство на чистом листе бумаги, отобранное позже у г. де Каноля во время его ареста в 1793 году.»
Речь идет о Каноле-сыне, поскольку был и Каноль-отец. В том же свидетельстве сообщается, что 10 августа, во время штурма Тюильри, оба Каноля защищали королевскую семью в мундире швейцарских гвардейцев. Утром рокового дня Каноль-сын передал королеве нагрудник, который мог бы ее защитить в случае нападения.
Неудивительно, что 15 сентября 1793 года оба Каноля были арестованы как подозрительные роялисты. «Девять месяцев, что длилось наше заключение, нас перебрасывали из тюрьмы в тюрьму, — пишет Каноль-младший: — сначала в Лафорс, потом в монастырь кармелиток на улице Вожирар, а под конец в Консьержери, откуда нас доставили 23 мая 1794 года в революционный трибунал во Дворце правосудия. Моего отца приговорили к смерти, а что касается меня, то пять судей проголосовали за смерть, а на одного больше — за свободу, и я был чудесным образом спасен. В тот же день мой отец сложил голову на эшафоте на площади Людовика XV.»
Оказавшись на свободе, Каноль-сын 22 сентября 1794 года поступил в администрацию военных госпиталей и пробыл там чуть меньше пяти лет, успев за это время жениться и обзавестись двумя детьми. Потом власть опять переменилась. Каноль участвовал в наполеоновских походах — в Испании и Португалии, был нам искалечен и 14 апреля 1812 года смог выйти на пенсию, поселившись на Вандомской площади, дом 20.
Когда Бурбоны вернулись во Францию, он 3 мая 1814 года вступил в парижскую национальную гвардию, и уже 15-го числа его представили королю Людовику XVIII. «Имя г. де Каноля навеки врезалось в память порядочных людей, — писала 3 июня газета Журналь де Пари. — Именно он в несчастный день 20 июня, когда толпа убийц наводнила Тюильри, схватил одного из разбойников, угрожавших жизни короля палкой с длинным дротиком, заставил его пасть к ногам государя и кричать: Да здравствует король! Отец г. де Каноля, столь же преданный, как и его сын, делу короля, искупил свои добродетели на эшафоте.»
Следом за королем, Каноля почтили своим вниманием герцог и герцогиня Ангулемские. В конце осени он вступил в роту полевых жандармов. Понятно, что Наполеон, вернувшийся с Эльбы, выгнал его со службы.
Во время Ста дней Канолю пришлось прятаться: его приютили роялисты в домике на аллее Вдов, выходящей на Елисейские поля. Узнав о возвращении короля, Каноль сел верхом и отправился его встречать. Впрочем, он поторопился: его арестовали у заставы Сен-Дени, чуть не убили, отвели в комендатуру. К счастью, граф д’Аримон, граф де Ларош-Курбон-Бленак и Сент-Уан (все «из бывших» и нынешних) сумели его освободить. Ему разрешили жить в казарме жандармов при Люксембургском дворце, и он вернулся на службу, пока усталость и старые раны не вынудили его просить о переводе на половинное жалованье в ожидании пенсии.
Тут ему припомнили поддержку имперского режима, угрожая изгнанием из Парижа, где жили его жена и дети. Не имея средств, чтобы откупиться, Каноль и составил свое жизнеописание, которое передал полковнику де Сартижу, взывая о справедливости.