Капитан Томас Нолтон был очень храбрым человеком. Один из его солдат вспоминал, что он никогда не кричал: «Вперёд, ребята!», а только «За мной, ребята!» После сражения при Банкер- Хилле в июне 1775 года Конгресс произвёл его в майоры. В январе 1776-го, пока Континентальная армия осаждала Бостон, главнокомандующий Джордж Вашингтон отправил Нолтона сжечь все строения, ещё остававшиеся у подножия холма Банкер-Хилл, и захватить охранявших их британских солдат. С этим заданием майор справился без единого выстрела и не потеряв ни одного человека. Двенадцатого августа Нолтон стал подполковником, и Вашингтон поручил ему набрать группу надёжных людей из Коннектикута, Род-Айленда и Массачусетса для выполнения разведывательных операций. Так было создано первое элитное подразделение американской армии – «Рейнджеры Нолтона», и 1776 год считается годом рождения американской военной разведки.

Одним из «Рейнджеров Нолтона» был школьный учитель из Коннектикута Натаниэль Хейл, который с началом Войны за независимость вступил в ополчение. Четвертого июля 1775 года он получил письмо от своего школьного друга Бенджамина Тэлмеджа, уехавшего на осаду Бостона: «На твоем месте, я добивался бы большего. Мы защищаем нашу святую религию, честь нашего Господа, славную страну и счастливую конституцию». Увлеченный его порывом, Хейл согласился на должность старшего лейтенанта в 7-м полку из Коннектикута, где и попался на глаза Нолтону.

Когда британцы оставили Бостон, Вашингтон отправился в Нью-Йорк, чтобы предотвратить захват этого города, однако в августе 1776 года потерпел поражение на Лонг-Айленде. На очереди был Манхэттен; нужно было точно знать, где именно британцы намереваются высадиться для его захвата; необходим разведчик. Хейл оказался единственным добровольцем. Риск был слишком велик: пойманных шпионов вешали.

Двенадцатого сентября Хейл переправился в Хантингтон на Лонг-Айленде, намереваясь выдать себя за учителя-голландца в поисках работы, но захватил с собой Йельский диплом со своим настоящим именем. Он не успел ничего сделать: через три дня Манхэттен был захвачен британцами, Вашингтон был вынужден отвести войска к Гарлемским высотам (ныне Морнингсайд). Рота рейнджеров, возглавляемая Нолтоном, шла впереди армии, разведывая местность перед сражением. С британских форпостов против них выслали бригаду легкой пехоты; американцы ловко отступили и перешли в конную атаку при поддержке виргинских стрелков-минитменов. Вашингтон приказал им зайти неприятелю в тыл, а сам отвлёк внимание британцев ложным маневром. Нолтон совершил ошибку, свернув раньше времени, и наткнулся на правый флаг британцев. Под плотным огнем он выстроил свои отряды и повел их в атаку. И он сам, и майор Эндрю Литч, командовавший стрелками, были смертельно ранены. «Доблестный и храбрый полковник Нолтон, которого почла бы за честь иметь своим сыном любая страна, погиб вчера в славном бою за своё отечество», – написал Вашингтон в приказе по армии от 17 сентября 1776 года. Через четыре дня разразился большой пожар, спаливший четверть нижнего Манхэттена. Британцы утверждали, что пожар – дело рук американских поджигателей, но Вашингтон и Конгресс заявляли о своей непричастности: это всё следствие безалаберности британских солдат. Более двухсот сторонников независимости были схвачены, а утром 22 сентября возле таверны «Голубь» повесили Натана Хейла, выданного англичанам лоялистами: то ли его разоблачил майор Роберт Роджерс, то ли двоюродный брат Сэмюэль Хейл. Его допрашивал сам генерал Уильям Хау, найденные при нём улики не оставляли сомнений по поводу его вины. Юноше не позволили исповедаться и даже не дали Библию, чтобы подготовиться к смерти. Незадачливому шпиону был всего 21 год…

Человек погиб, а проблема осталась: Вашингтону нужны были сведения из Нью-Йорка. Адъютант Александр Гамильтон подсказал: в городе остался Геркулес Маллиган, патриот из патриотов. И у него прекрасное прикрытие: он портной, обшивает британских офицеров.

Маллиган родился в Ирландии, но с шести лет жил в Нью-Йорке; окончил Королевский колледж, работал в бухгалтерской фирме своего отца. В том же учебном заведении учился юный Гамильтон, который жил в это время в доме Маллигана на правах друга его брата Хью и испытал влияние со стороны квартирного хозяина. Геркулес Маллиган еще в 1765 году вступил в тайное общество «Сыны свободы», и хотя он был женат на племяннице адмирала Чарлза Сандерса (у них родятся восемь детей: пять дочерей и три сына), в августе 1775-го, через два года после свадьбы, он вместе с группой добровольцев участвовал в нападении на британскую батарею (Баттери) и под огнем с корабля «Азия» захватил четыре орудия. (Организация называлась «Корсиканцы» – в честь героев Корсиканской республики Паскуале Паоли, раздавленной шестью годами раньше. В неё входили учащиеся Королевского колледжа, включая Гамильтона. Перед занятиями они проводили учения во дворе часовни Святого Павла в мундирах, которые сшили себе сами: короткие зеленые облегающие камзолы, круглая кожаная шляпа с кокардой и фразой «Свобода или смерть» на ленте, кафтан с пришитым к нему красным сердцем со словами «Бог и мое право».) В 1776-м Маллиган с Сынами свободы сбросил с постамента свинцовую статую Георга III, которую переплавили, чтобы отлить пули против британцев. Он сменил профессию, открыв мелочную лавку и став портным.

Маллиган дважды спас Вашингтона от беды. Однажды поздно ночью к нему прибежал офицер, которому срочно требовалась шинель. На расспросы он ответил, что его отправляют с группой, которая должна захватить Джорджа Вашингтона. Маллиган немедленно отправил к генералу своего черного раба Катона, и Вашингтон изменил свои планы на день. Второй раз, уже четыре года спустя, британцы узнали о планах Вашингтона приехать в Род-Айленд через Коннектикут. По счастливому стечению обстоятельств, на погрузке товаров на британские суда работал Хью Маллиган, предупредивший брата, а тот снова отправил Катона с донесением. Вашингтон выбрал другой маршрут.

Оставив Нью-Йорк, Вашингтон всё же не был сломлен морально и нанёс неожиданный удар по врагу в Трентоне, неожиданно напав на этот городок на Рождество. Но всякую неожиданность лучше тщательно подготовить. В ноябре Вашингтон встретился в Форте Ли в Нью-Джерси с Джоном Ханименом – ветераном Франко-индейской войны и делегатом Второго Континентального Конгресса, как и он сам, на два года его старше. Ханимен долгое время жил в Нью-Джерси и согласился стать шпионом, выдавая себя за тори. Ему должны были поверить, потому что в своё время он служил телохранителем генерал-майора Джеймса Вольфа, захватившего Луисбург, но убитого под Квебеком. Кроме того, бывший сержант мог быть и мясником, и ткачом. Он получил инструкции вести дела в Григстауне, на территории конфедератов, а в случае необходимости сбежать в Трентон, якобы спасаясь от мести патриотов. Всё получилось очень реалистично: толпа разъярённых патриотов в самом деле разгромила дом Ханимена в Григстауне; его семью не тронули благодаря охранному письму, выданному Вашингтоном, но за самим Ханименом закрепилась слава «отъявленного тори».

Он перебрался в Трентон, свободно перемещался по городу, собирая сведения о гарнизоне, а затем попался в руки солдат Континентальной армии, которым было приказано следить за ним, ни в коем случае ни причинять никакого вреда и доставить прямо к Вашингтону. Тот допросил «пленного», велел запереть его в сарае и хорошо кормить. В скором времени поблизости начался пожар, и Ханимен «бежал». Он вернулся в Трентон, рассказал полковнику гессенцев Иоганну Раллю о том, что был в плену; армия Вашингтона настолько слаба физически и морально, что нападения с её стороны ожидать не стоит. Бдительность ослабили, а Ханимен вовремя ушел в Нью-Брансуик.

В ночь с 25-го на 26 декабря 1776 года Вашингтон совершил знаменитую переправу через Делавэр и утром обрушился на Трентон, обратив гессенцев в бегство. Ханимен оставался в Нью-Джерси, по-прежнему выдавая себя за тори, но теперь его услуги были уже не нужны. В Григстаун, к своей семье, он вернется только через четыре года… и потребует компенсации за ущерб, которую, ко всеобщему изумлению, ему предоставят.

Похожую тактику (пленение, побег) применял и другой агент Вашингтона – Енох Кросби, только он был молодым человеком, башмачником, служившим в Континентальной армии. Идея стать лазутчиком ему пришла как раз когда он шёл в лагерь Уайт-Плейнс, чтобы примкнуть к армии Вашингтона. По пути его по ошибке пригласили на собрание лоялистов, намеревавшихся поддержать британцев. Кросби сумел передать добытую таким образом информацию Джону Джею, члену Комитета безопасности, и лоялистов арестовали. Чтобы войти в доверие к лоялистам и британцам, Кросби выдавал себя за шпиона генерала Хау, чем оттолкнул от себя многих друзей и родных. Ему тогда было всего двадцать шесть лет; можно себе представить, как тяжело приходилось молодому человеку. Он попросил Джея дать слово, что его честное имя будет восстановлено в случае его смерти, и Комитет безопасности выдал ему особый пропуск на случай, если его захватят в плен американцы.

Кросби вёл свою деятельность в графстве Уэстчестер и в районе озера Шамплейн. Проникал в ряды лоялистов, попадал с ними в плен, бежал – и так четыре раза. Когда его удачные побеги вызвали подозрение британцев, его перевели в Олбани, где он продолжил в том же духе.

Армия британцев по-прежнему квартировала в Нью-Йорке, и Вашингтону нужно было знать о её намерениях. Конгрессмен Уильям Дьюер рекомендовал ему Натаниэля Сакетта, который состоял в нью-йоркском Комитете по обнаружению и раскрытию заговоров. В феврале 1777 года Вашингтон отправил Сакетту письмо, прося завербовать агентов в Нью-Йорке и пообещав 50 долларов в месяц за эту деятельность. Сакетт создал сеть, но его агенты несколько раз провалились, да и добытая ими информация была бесполезна. Его отстранили от работы, и Вашингтон доверил её 23-летнему майору Бенджамину Тэлмеджу из 2-го Континентального полка легких драгун. Он и создал «Кружок Калпера», объединивший молодых патриотов. Название подсказал тоже Джордж Вашингтон: в его родной Виргинии было графство Калпепер.

Осенью 1777 года пришлось сдать и Филадельфию. Создать шпионскую сеть в оккупированной столице Вашингтон поручил молодому майору Джону Кларку, который привлёк его внимание еще год назад, во время вывода войск с Лонг-Айленда и Манхэттена. Добытая им информация как минимум трижды предотвратила разгром Континентальной армии.

Кларк был серьезно ранен в плечо, но не отказался от выполнения задачи, поставленной ему Вашингтоном. Его агенты в самой Филадельфии и в её окрестностях работали под прикрытием (фермер, лодочник, контрабандист и т. д.), передавая сведения о численности войск, укреплениях, снабжении, военных планах. Донесений было передано около тридцати, и всего два человека были задержаны британцами. Сам Кларк под вымышленным именем предложил свои услуги генералу Уильяму Хау: выдавая себя за квакера-лоялиста, он обещал снабжать его сведениями о Континентальной армии. Вашингтон подготовил для него ложные материалы о численности и планах своей армии. Всё сработало безупречно: введенный в заблуждение, Хау остался в Филадельфии, отказавшись от преследования врага, и Вашингтон избежал полного разгрома. Но Кларк, страдавший от раны и больше года не видевший свою жену, просил перевести его на другую работу. В декабре Вашингтон представил его президенту Конгресса Генри Лоуренсу, отцу своего адъютанта, и тот сделал Кларка аудитором по проверке военных расходов. Став клерком, майор продолжал хранить в тайне имена своих разведчиков и курьеров.

В июне 1778 года Вашингтон велел Генри Ли, командовавшему легкой кавалерией, заслать лазутчика в форт Стони-Пойнт в штате Нью-Йорк, чтобы собрать сведения о численности гарнизона и о состоянии оборонительных сооружений. Это вызвался сделать капитан Аллан Маклейн. Он переоделся глуповатым деревенщиной и проник в форт под видом слуги некоей миссис Смит, направлявшейся повидать своих сыновей. Он провел в форте две недели и благополучно вернулся.

Но вернёмся к Кружку Калпера, который понемногу начинал складываться в Нью-Йорке.

Абрахам Вудхалл родился в 1750 году. Он не был воинственным человеком: осенью 1775-го вступил в ополчение в Нью-Йорке, но через несколько месяцев вернулся на гражданку. Однако гибель его кузена Натаниэля ожесточила его, вызвав жгучую ненависть к британцам.

Натаниэль Вудхалл занимался политикой и в августе 1775-го был избран президентом Конгресса провинции Нью-Йорк. Чуть позже он стал бригадным генералом, командуя ополченцами из Саффолка и Квинса, и в августе 1776-го, накануне сражения за Лонг-Айленд, получил приказ перегнать на восток стада скота, чтобы не достались британцам. Страшная гроза заставила Вудхалла укрыться в таверне Карпентера в Джамейке, там его и захватил отряд шотландцев под командованием капитана Бэрда. Британский офицер велел Вудхаллу кричать: «Боже, храни короля», тот вместо этого воскликнул: «Боже, храни нас всех!» и получил несколько ударов саблей по руке, которой закрывал голову, и по голове. В медицинской помощи ему отказали, руку пришлось отнять. Раненого держали на барже для скота, переделанной под плавучую тюрьму, и не кормили. 20 сентября Натаниэль Вудхалл умер на руках у жены, которой удалось приехать к нему.

Как бы ни был разгневан Абрахам Вудхалл, он не вступил в армию, а остался на родительской ферме, ведь он был единственным сыном. Более того, однажды он попался американцам на контрабанде (фермеры предпочитали продавать свой товар британцам за твердые фунты, чем американцам за бумажки). Наказание за контрабанду тоже было суровым, однако бывший сосед Бенджамин Тэлмедж переговорил с губернатором Коннектикута Джонатаном Трамбуллом, и Вудхалла отпустили. Взамен Тэлмедж попросил его собирать разведданные для патриотов о британской армии, стоящей в Нью-Йорке.

Свое первое донесение «Сэмюэл Калпер» отправил 29 октября 1778 года. Чтобы отвести от себя подозрения британцев, он присягнул на верность королю. Вудхалл отправился на Манхэттен якобы к своей сестре Мэри и её мужу Амосу Андерхиллу, которые держали там пансион. В этом пансионе проживали британские офицеры. Ловко выведав у них нужные сведения, Вудхалл возвратился домой в Ситокет; добытую информацию он передавал Тэлмеджу через Калеба Брюстера, который пересекал на своем вельботе пролив Лонг-Айленд, а тот уже переправлял её Вашингтону. Двумя сухопутными курьерами были Джонас Хокинс и Остин Роу, которым не раз приходилось преодолевать расстояние в 55 миль, доставляя шифрованные послания, выуженные из тайников.

«Самюэлем Калпером-младшим» стал Роберт Таунсенд, который просил Вудхалла не называть его имени никому, даже Вашингтону, и чаще подписывал свои донесения шифром «723». Его отец был квакером, владевшим лавкой в Ойстер-Бэй, у Роберта было семь братьев и сестер. Его с детства отдали на обучение в торговую фирму «Темплтон и Стюарт», обслуживавшую обитателей Холи-Граунд – квартала «красных фонарей» в Нью-Йорке. Еще в середине века пенсильванские квакеры раскололись на «политических» и «религиозных». Последние обвиняли первых в нарушении традиционных ценностей. В результате «политические» квакеры уходили с руководящих должностей, а оставшиеся, приверженцы ненасилия, клялись ничего не предпринимать против законного правительства. Таким образом, квакеры оказались самой надежной опорой британцев.

Памфлет «Здравый смысл» Томаса Пейна произвел на Роберта Таунсенда такое же сильное воздействие, как и на многих его ровесников. Автор проповедовал истинные ценности первых квакеров: борьбу с продажностью и самодовольством, но при этом ратовал за сопротивление, поскольку «пацифизм любой ценой» – это не истинное квакерство. Роберт добровольно поступил в Континентальную армию снабженцем: в обозе не надо никого убивать. С другой стороны, жители Новой Англии подверглись грабежу и насилию со стороны британских солдат. Полковник Джон Грейвз Симко, командовавший Рейнджерами Королевы, провел зиму в Ойстер-Бэй, устроив свою штаб-квартиру в доме Таунсенда. Люди Симко срубили яблоневый сад, любовно взращённый Сэмюэлем Таунсендом, отцом Роберта; кроме того, всю семью принудили поклясться в верности королю, иначе тюрьма. В июне 1779 года Абрахам Вудхалл, которого Роберт хорошо знал, предложил ему стать лазутчиком в пользу Вашингтона, и Таунсенд согласился. Чаша его терпения была переполнена.

Калпер-старший и Калпер-младший, то есть Вудхалл и Таунсенд, получили от Вашингтона такие инструкции: Калпер-младший должен оставаться в городе, собирать любую полезную информацию, какую сможет добыть, а для этого вращаться среди офицеров и беженцев, посещать кофейни и все общественные места. Особое внимание следует уделять передвижениям по суше и по морю, внутри города и вне его. Каким образом защищены их транспорты от попыток их уничтожить: кораблями конвоя, цепями, другими приспособлениями, не подпускающими брандеры? Каково число людей для обороны города и окрестностей? Указать рода войск и местоположение. Максимально конкретно описать оборонительные укрепления за городом: сколько редутов от реки до реки, сколько пушек в каждом редуте, какими ядрами стреляют. Ведутся ли земляные работы между укреплениями в городе и укреплениями в форте Книпхаузена или Вашингтона? Какие именно? Досконально выяснить, ведутся ли работы на реке Гарлем, возле посёлка Гарлем, укрепляется ли Хорнс-Хук. Если да – сколько людей в каждом месте, какие орудия и в каком количестве там используются? Выяснить, выкопаны ли рвы с острыми кольями перед линиями и укреплениями: это ловушки на случай ночного нападения. Как обстоят дела со снабжение провиантом, фуражом и топливом, каково состояние здоровья и боевого духа в армии, на флоте и в городе. Калпер-старший будет оставаться на Лонг-Айленде, чтобы принимать и передавать сведения от Калпера-младшего. Соблюдать крайнюю осторожность. Не доверять передачу информации третьим лицам. Передавать депеши только уполномоченным для вручения лично главнокомандующему.

Таунсенд был молчаливым компаньоном хозяина кофейни, которую посещали британские офицеры; он слушал и запоминал. Свою первую депешу Роберт отправил уже 29 июня 1779 года, через девять дней после вербовки. По форме это было письмо, какое один лоялист мог послать другому. Там сообщалось, что один житель Род-Айленда узнал от британских солдат, будто две дивизии собираются выступить в Коннектикут, и очень скоро.

Компаньоном Таунсенда по кофейне был Джеймс Ривингтон, разменявший шестой десяток, завербованный в августе 1779-го и получивший код 726. Свои донесения, содержавшие самую ценную информацию для Джорджа Вашингтона, он писал на внутренней стороне обложек книг и передавал в американский лагерь с агентами, даже не догадывавшимися о своем поручении. Ривингтона никто бы не заподозрил, потому что он с 1777 года издавал «Ройял газетт», обозначая себя «печатником Его Превосходного Королевского Величества». В самый день пленения Джона Андре в газете Ривингтона были опубликованы его стихи «Охота на коров», написанные на мотив популярной английской песенки. Речь шла о нападении «Бешеного Энтони» Уэйна на склады продовольствия лоялистов с целью угона скота для пропитания Континентальной армии. «Грабителям» был дан достойный отпор со стороны героических тори. Ну разве может человек, печатающий такие вирши, сочувствовать патриотам?

Вашингтон особо рекомендовал тайным агентам использовать для своих депеш невидимые чернила: «Наилучший способ – написать письмо в стиле тори, о семейных делах, а нужные сведения вписать протравой между строк и на пустой части листа.»

Чернила, проступающие при нагревании (они состояли из хлорида кобальта, глицерина и воды), использовал Сайлас Дин – член Комитета по тайной переписке, прибывший в Париж летом 1776 года для организации поставок оружия и вербовки добровольцев. Впоследствии он перешел на симпатические чернила, созданные Джеймсом Джеем – врачом и братом Джона Джея, ещё одного члена Комитета по тайной переписке. Доктор Джей, посвященный в рыцари Георгом III, использовал изобретенную им «протраву» для передачи в Америку из Лондона сведений военного характера; он же снабжал этими чернилами Вашингтона. Одно химическое вещество употребляли при написании послания, второе — для его проявки, что было безопаснее чернил, проступающих при нагревании.

Однако британцы перехватили несколько бумаг, говоривших о том, что американцы в окрестностях Нью-Йорка используют симпатические чернила. Тогда Тэлмедж разработал особый шифр: взял несколько сотен слов, добавил к ним несколько десятков имен и географических названий и присвоил каждому номер от 1 до 763. Например, 38 означало «нападение», 192 – «форт», 711 – Джордж Вашингтон, 727 – Нью-Йорк. Цифра 355 означала «леди». В одном из писем Абрахама Вудхалла к Бенджамину Тэлмеджу упоминается некая дама, «которая способна перехитрить их всех» (то есть британцев). Историки до сих пор ломают голову над тем, кого конкретно он имел в виду, но женщине положено быть загадкой.

Например, Анна Стронг подавала сигналы Калебу Брюстеру, плывшему на вельботе через пролив Лонг-Айленд, развешивая на веревке белье. Черную нижнюю юбку, вывешенную у Стронг-Пойнта в Ситокете, было отлично видно и с лодки в проливе, и Вудхаллу с ближайшей фермы. Вудхалл должен был встретиться с курьером в одной из шести бухточек, номер которой соответствовал числу носовых платков, висевших рядом с юбкой. В конце концов, прачка вызвала подозрения британцев. У Анны были свои причины им вредить: её муж Сила Стронг, делегат первых трех провинциальных конгрессов в Нью-Йорке и капитан местного ополчения, был посажен в плавучую тюрьму как шпион. Правда, Анне удалось вызволить его оттуда через родственников-лоялистов. Сила уехал в Коннектикут вместе с младшими детьми, а Анна со старшими осталась на Лонг-Айленде, потому что британцы конфисковывали бесхозные земли. Одного из восьми выживших детей Стронгов звали Джордж Вашингтон.

Самым ценным достижением Таунсенда стало раскрытие заговора британцев, намеревавшихся обрушить американскую экономику, наводнив страну поддельными долларами. В начале 1780-го Роберт узнал об уверенности британцев в том, что война долго не продлится из-за катастрофического обесценивания местной валюты. Оказывается, британцы разжились несколькими пачками бумаги, служившей для последней эмиссии долларов. Раньше им приходилось подделывать бумажные деньги, а теперь в их распоряжении оказалась подлинная бумага! Конгресс изъял все билеты из обращения, что, конечно, было очень нелегко, однако предотвратило куда более тяжёлые последствия.

Кроме того, Таунсенд помог выявить «крота». Он предупредил Бенджамина Тэлмеджа, что Кристофер Дуйченик был агентом мэра Нью-Йорка Дэвида Мэтьюза, подчинявшегося губернатору Уильяму Трайону.

Младшая сестра Роберта Сара (Салли) Таунсенд передавала ему сведения, выуженные у британских солдат, занявших их дом. За ней стал ухаживать полковник Симко: в 1779 году восемнадцатилетняя Салли получила от него «валентинку» – первое известное послание такого рода на американской земле:

Say, must I all my joys forego and still maintain this outward show?

Say, shall this breast that’s pained to feel be ever clad in horrid steel?

Nor swell with other joys than those of conquest o’er unworthy foes?

Shall no fair maid with equal fire awake the flames of soft desire:

My bosom born, for transport, burn and raise my thoughts from Delia’s urn?

“Fond Youth,” the God of Love replies, “Your answer take from Sarah’s eyes».

(Скажи: забыть ли радость мне, как прежде улыбаясь?

Скажи: одеть ли сталью изболевшуюся грудь?

Иная поселится ль радость в ней, кроме побед над недостойными врагами?

Другая дева факелом своим возжёт огонь любви в моей груди, где спрятан пепел,

Чтоб мысли отвратить от Делии моей?

«Ах, отрок нежный, – бог любви мне отвечает, – ответ в себе взор Сары заключает.»)

В интересах общего дела Салли немного пофлиртовала с ним, но не более того. Как она могла стать возлюбленной своего врага? Правда, «валентинку» она сохранила, а замуж так и не вышла…

«Обожаемая мисс Сара Таунсенд» не единственной «леди», претендующая на роль загадочной «355». У британского майора Монкриффа, командовавшего отрядом на Статен-Айленде, была четырнадцатилетняя дочь Маргарет, которая летом 1776 года вернулась на родину из частной школы в Ирландии и неожиданно оказалась за линией фронта, на вражеской территории – на Манхэттене. Майор Монкрифф попросил Вашингтона обеспечить безопасный переезд к нему дочери; это поручили Аарону Бёрру, который недавно спас целую бригаду от плена, когда британцы неожиданно высадились на Манхэттене, отведя её в Гарлем. Став защитником юной Мег, Бёрр в неё влюбился, и она ответила на его чувства, но не смогла остаться с ним. В конце 1776 года Бёрр рвался отбить обратно Статен-Айленд, но британцы прознали о его планах и приняли меры предосторожности; Вашингтон согласия не дал. По некоторым данным, Мег помогала любимому, тайно передавая секретные сведения…

А вот Элизабет Бёргин не пришлось делать выбор между долгом и любовью. Она осталась вдовой с тремя детьми, когда её муж Джонатан попал в плен к британцам и погиб в одной из плавучих тюрем. Элизабет приносила еду для других узников таких тюрем в Нью-Йорке. В 1779 году с ней связался Джордж Хигдей, член Кружка Калпера, и попросил помочь организовать побег из плавучих тюрем. Некоторое время спустя британцы перехватили письмо от Вашингтона к Тэлмеджу, в котором говорилось о деятельности Хигдея. 13 июля 1779 года домой к Хигдею нагрянули британцы и арестовали его. Чтобы спасти мужа, его жена рассказала всё, что знала, в том числе и об Элизабет Бёргин. За поимку этой женщины назначили награду в 200 фунтов; Бёргин две недели скрывалась, потом перебралась на Лонг-Айленд и ещё пять недель пряталась там, после чего уехала в Коннектикут и оттуда в Филадельфию. В октябре Военный комитет Конгресса помог перевезти её детей из Нью-Йорка в Филадельфию, но жить им было не на что. Бёргин написала прошение Вашингтону, и тот выхлопотал для неё паек и денежное содержание, за что она искренне его благодарила.

Не все женщины, боровшиеся за свободу своей страны, были красавицами или добрячками. Нэнси Морган Харт выдавала себя за мужчину, повредившегося в уме: она была высокой, мускулистой и страдала косоглазием. Этот дефект, однако, не помешал ей собрать сведения об оборонительных укреплениях англичан в Огасте, штат Джорджия, в январе 1778 года. Позже тори хотели ей отомстить и вломились к ней в дом, но она всех их обезвредила, выдала американцам и присутствовала при их казни.

Когда летом 1780 года французский флот должен был высадить экспедиционный корпус в Ньюпорте, в Род-Айленде, британцы прознали об этом и готовились предотвратить десант. Кружок Калпера занялся дезинформацией, Вашингтон сумел обмануть англичан ложными манёврами, заставив их поверить в готовящуюся атаку на Нью-Йорк, и Рошамбо со своим корпусом благополучно сошёл на берег.

Разведчики постоянно ходили по лезвию ножа, причём опасность грозила не только от чужих, но и от своих. Курьером между Тэлмеджем и Робертом Таунсендом стал его племянник Джеймс Таунсенд. Ему придумали легенду: он тори, навещающий своих родственников на территории, контролируемой мятежниками, пытаясь завербовать людей в британскую армию. Джеймс так вошёл в образ, что Джон Досенберри поверил и притащил юношу в штаб патриотов. Только после личного вмешательства Вашингтона Джеймса отпустили, а могли ведь и повесить. После этого Роберт Таунсенд больше никогда не передавал письменных донесений, опасаясь ареста.

Британцы, разумеется, тоже не дремали. В мае 1780 года генерал Генри Клинтон, командовавший войсками в Нью-Йорке, поручил майору Джону Андре создать разведывательную сеть. Вернее, приказал, поскольку Андре претило становиться шпионом. Он был поэтом и очень обаятельным человеком, покорявшим и мужчин, и женщин после нескольких минут разговора с ним. Не устояла перед его обаянием и Пегги Шиппен – дочь судьи из Филадельфии, которая общалась с майором во время британской оккупации столицы США. В 1779 году Пегги вышла замуж за Бенедикта Арнольда – храброго офицера, истинного героя Саратоги (после битвы при Саратоге в 1777 году целая армия англичан и гессенских наемников – 5900 человек – сдалась в плен генералу Горацио Гейтсу). Судья Шиппен не хотел выдавать дочь за Арнольда, поскольку тот находился под судом за какие-то мелкие злоупотребления, однако тот проявил настойчивость. Как оказалось, Арнольд вовсе не был идейным борцом за свободу. Недовольный тем, что Конгресс не оценил его подвигов и заслуг, он был готов продаться британцам. Переписка между ним и Джоном Андре завязалась именно через Пегги: Арнольд вписывал секретные сведения невидимыми чернилами между строк ее посланий. Под предлогом увечья (многажды раненная левая нога была короче правой и часто болела), Арнольд выпросил себе у Вашингтона «сидячую» должность, и тот назначил его командиром гарнизона в Вест-Пойнте – стратегически важной крепости на реке Гудзон. В сентябре 1780 года Андре встретился с Арнольдом, и тот передал ему планы укреплений Вест-Пойнта с подробными комментариями, а также протокол военного совета, который прислал ему Вашингтон. На обратном пути в Нью-Йорк Андре задержал патруль, хотя у него и был пропуск, выписанный Арнольдом. Подполковник Джеймсон хотел отправить изъятые у «Джона Андерсона» бумаги Арнольду, но, к счастью, рядом оказался Тэлмедж, настоявший на том, чтобы пакет отправили Вашингтону. Тем не менее, Джеймсон отправил гонца к Арнольду, и тот успел бежать за час до неожиданного прибытия в Вест-Пойнт самого Вашингтона. Предатель ускользнул, а вот Андре повесили как шпиона: англичане отказались обменять его на Арнольда, как просили американцы.

Переметнувшись на сторону врага, Арнольд арестовал Геркулеса Маллигана за сомнительные связи с патриотами. Правда, уличить его как шпиона не удалось, и его отпустили, но арест Маллигана окончательно напугал Таунсенда. Тэлмедж перестал делать ставку на штатских и переключился на тактическую разведку силами своих драгун. К тому же военные действия переместились на юг и скоро завершились разгромом Корнуоллиса под Йорктауном в октябре 1781 года.

Кстати, решающему штурму предшествовала ещё одна удачная разведывательная операция. Член Конгресса Джеймс Ловелл, разработавший шифры для американских лидеров, смог расшифровать и переписку между британскими командующими. Когда было перехвачено письмо от лорда Корнуоллиса к генералу Генри Клинтону, Ловелл передал Вашингтону подлинный текст, и тот понял, что положение Корнуоллиса отчаянное. Вскоре после этого Ловелл расшифровал ещё одно послание, и французский флот, предупрежденный о приближении подкрепления, высланного англичанами, смог разогнать британские корабли, закрепив победу американцев на суше.

Хотя британский парламент, отменив решение короля, и приказал прекратить войну, Вашингтон всё же не доверял англичанам, продолжавшим укреплять Нью-Йорк. Когда в 1782 году британская делегация приехала в Париж для мирных переговоров, главнокомандующий возродил Кружок Калпера. 19 сентября 1782 года Роберт Таунсенд отправил свое последнее донесение: независимость Америки будет признана без условий. «Сам сэр Гай [Карлтон] говорит, что, по его мнению, вполне возможно, что следующей почтой доставят приказ об эвакуации Нью-Йорка. Корабли готовятся к отплытию в Фанди около первого октября, чтобы перевезти туда множество беженцев… Я в жизни не видел такого всеобщего отчаяния и смятения, в каком пребывает каждый тори в Нью-Йорке.»

Разведчики, выдававшие себя за тори, уезжать не собирались, и это чуть не обернулось бедой, ведь теперь их могли принять за предателей. На следующий день после своего вступления в Нью-Йорк Вашингтон позавтракал с Геркулесом Маллиганом, чтобы избавить его от всех подозрений. После войны все бывшие шпионы Вашингтона вернулись к своим мирным занятиям и, в подавляющем большинстве, жили долго и счастливо.